Одна на миллион - Страница 27

— Я, правда, ничего не знала, — прошептала она.

— Не лгите мне!

Оливия и не заметила, как Рональд поднялся со своего места, приблизился к ней и встал рядом.

Невольно она попятилась и прижалась спиной к стене. Рональд сделал шаг к ней. Отступать было некуда, и Оливия запаниковала.

— Я больше не желаю с вами дискутировать. Можете оставаться при своем мнении, я больше ни в чем не буду вас убеждать. Позвольте мне уйти.

— Разве наш разговор окончен? — хрипло поинтересовался он.

— Да.

— Но мы ведь так ничего и не выяснили.

— Мы все выяснили, мистер Даррелл. Я узнала все, что вы обо мне думаете, и не вижу смысла продолжать этот разговор. Особенно когда вы в подобном состоянии. Не думаю, что смогу вас в чем-то убедить, только нарвусь на новые обвинения или вы снова попытаетесь вывернуть мою душу наизнанку! Вам осталось только сказать, что я придумала еще что-нибудь, похлеще, вроде того что я запросто могла организовать покушение. Иначе для чего такие хлопоты, если наследства ждать еще неизвестно сколько!

— А может, все так и было?

Оливия едва не рухнула на пол.

— О!.. Вы садист и извращенец! Я больше не желаю с вами разговаривать! — Она предприняла попытку убежать, но Рональд преградил ей дорогу.

— Вы никуда не уйдете, сеньорита, пока я не узнаю правду!

— Не понимаю, как вы сможете меня удержать!

— Вот так! — Он схватил Оливию и рывком притянул к себе.

— Пустите меня! Вы пьяны! — взвизгнула она. — Кретин!..

Последнее слово вырвалось у нее нечаянно. Все, он меня сейчас пришибет, в ужасе подумала Оливия. Он тряхнул ее, голова Оливии запрокинулась, и перед ее широко распахнутыми глазами оказалось взбешенное лицо Рональда. Его глаза пылали таким огнем, что Оливия мысленно попрощалась со всеми близкими. А потом Рональд наклонился и впился в ее губы.

13

Оливии показалось, что ее впечатали в стену. Широкими ладонями Рональд обхватил ее спину, не давая Оливии отстраниться, а поцелуем он терзал ее губы. Оливии было больно и горько. Сколь ни странный способ избрал Рональд, это было всего лишь наказание. Она застонала от собственной беспомощности, слабо дернулась и неожиданно почувствовала, как он слегка обмяк, а его губы уже не такие жесткие…

Ладони Рональда перестали сжимать ее спину. Одна рука обвила ее талию, другая скользнула вверх, коснувшись плеч, тонкой беззащитной шеи, и легла на затылок. Его поцелуй стал совершенно другим — жарким и ищущим. Оливия не смогла понять, как он изменился так быстро и внезапно. И так же стремительно трансформировались ее собственные чувства. Отчаяние уступило место горячей волне, которая накрыла ее с головой. Эта волна не имела для нее названия, потому что подобное она испытывала впервые в жизни.

Где-то в глубине его груди зародилась низкая вибрация, вырвавшаяся хриплым стоном. Она всхлипнула и вцепилась пальцами в плечи Рональда, потому что ноги сделались совершенно ватными и отказывались ее держать. Их тела восхитительно подходили друг другу, хотя Оливия еще пару минут назад готова была поклясться, что Рональд сплошь состоит из острых топорщившихся углов.

— Ливи… — хрипло пробормотал он, отрываясь от ее губ, и тут же со стоном приник к ее шее.

Оливия вздрогнула и изогнулась, плавясь в его руках и превращаясь в горячее беснующееся пламя. Тонкие пальчики Оливии пробрались в волосы на его затылке. Она думала, что у Рональда жесткая, непослушная шевелюра, но его волосы были густыми и шелковистыми…

— Оливия… Нет… подожди…

Задыхаясь, она отпрянула. По мере того как она приходила в себя, ее глаза заполнялись невыразимым ужасом. Оливия рванулась, пытаясь отстраниться, но руки Рональда сомкнулись вокруг нее, как стальной обруч.

— Ливи, прошу, скажи мне правду. Нет ничего, что я не мог бы понять и даже хоть как-то оправдать. Просто скажи мне эту чертову правду!

Оливия была так ошеломлена, что не услышала в его словах глухой мольбы, смешанной с отчаянием. Господи, о чем это он? На короткий миг она сошла с ума, забыв обо всем. А он, выходит, применил особенную тактику, чтобы получить нужную ему информацию? Она рванулась, стукнула его кулачком в грудь, но Рональд даже не шелохнулся.

— Понять? Оправдать? Я сказала тебе правду! Это единственная правда, что у меня есть! Ты ничего обо мне не знаешь, а так оскорбляешь и вываливаешь такие чудовищные обвинения… — последние слова она почти прорыдала. Прикрыв глаза, Рональд то ли застонал, то ли зарычал. То ли то и другое вместе.

— Мне жаль тебя, Даррелл, — едва слышно сказала Оливия. — Я не знаю, что сделало тебя таким, но ты воспринимаешь мир и рассуждаешь, как… как ущербный человек. И только с этой позиции судишь людей.

— Я воспринимаю мир таким, как он есть на самом деле. У меня нормальные представления. Такие, которые мне подсказывает мой жизненный опыт.

— Мне стало еще больше жаль тебя от того, что твой жизненный опыт столь печален и… однобок! Возможно, тебе всю жизнь приходилось общаться не с теми людьми.

— Возможно.

— Пожалуйста, отпусти меня.

— Нет.

— Ты все еще настаиваешь на своей правде? А по-моему, ты слишком труслив, чтобы принять настоящую правду после своих дурацких заблуждений!

Она пыталась уколоть его побольнее, чтобы он оставил ее в покое, но Рональд, упрямо продолжавший держать ее, только скрипнул зубами в ответ на ее слова.

Рональд скрипнул зубами. Его обвинили в трусости, назвали ущербным, а потом заявили, что он жалок, — и это за какие-то три минуты! И все это время он продолжал так хотеть Оливию, что внутри все переворачивалось и ныло.