Одна на миллион - Страница 31

К оглавлению

— Патрику делали операцию? — резко спросила она.

— Нет.

— Тогда почему у него перебинтована грудь?

— Во время приступа он упал и сломал пару ребер.

— Что?

— Я говорю…

— Не надо повторять, я прекрасно расслышала, что вы мне сказали. Вы принимаете меня за слабоумную?

— А в чем дело?

— Можно упасть и получить пару шишек, царапин или синяков. Но как мог Патрик упасть, чтобы сломать себе несколько ребер?

— Не повезло.

— Оставьте эту ложь! Поверить не могу, что человек, требующий честности от других, сам виляет, причем так неумело.

— О черт! — выругался Рональд вполголоса. — Он ехал на машине, и она перевернулась.

— Договаривайте.

— Это все.

Рональд машинально привлек ее к себе, и Оливия, всхлипнув, уткнулась носом в его грудь. А у Рональда все в груди переворачивалось. Он с самого начала знал, что Оливия не лгунья, не бессердечная стерва и не истеричка. Она совсем другая, и он должен был сразу принять то, что говорило ему собственное сердце. И он не должен был к ней прикасаться. Особенно после того, как вчера поступил с ней по-свински.

— Простите. — Оливия отодвинулась от него и принялась рыться в своей сумочке. Рональд подал ей свой платок. — Спасибо, — прошептала Оливия, прерывисто вздохнув. — Я выстираю его и верну вам.

— Нам пора на эстансию? — робко спросила Оливия уже в машине.

— Вы что-то хотели?

— Только зайти в пару магазинов.

Из собственного печального опыта Рональд знал, что женщины могут ходить по магазинам до бесконечности и посещение «пары магазинов» может затянуться до позднего вечера. Но, к собственному удивлению, он готов был к любому по продолжительности ожиданию и даже не собирался роптать. Оливия вернулась через сорок минут и уселась так основательно, что он уставился на нее в немом удивлении.

— Вы опять как-то странно смотрите на меня. В чем дело, Даррелл?

— Вы уже сделали покупки? — осторожно осведомился он.

Оливия прищурилась.

— Это снова какой-то подвох?

— Черт, я уже приготовился к многочасовому ожиданию, а вы управились за полчаса, — пробормотал он.

— За сорок минут, — поправила его Оливия и улыбнулась. — Да, теперь я вижу, что ваш жизненный опыт действительно весьма печален.

— Никогда не поздно приобрести другой, — парировал Рональд, и Оливия так и не поняла, что он этим хотел сказать.

Рональд сосредоточился на дороге. Оливия тоже не испытывала желания продолжать беседу, но молчание уже не было таким угнетающим.

— Сегодня вечером мне нужно будет уехать дня на два, — сказал Рональд, когда они уже подъезжали к эстансии.

— Куда вы собрались? — вырвалось у Оливии.

— У меня дела.

— О, простите. Я не должна была спрашивать, потому что это не мое дело…

— Вот именно, — буркнул он, начиная раздражаться из-за непонятной двойственности собственных чувств. Это действительно было только его дело, но Рональду хотелось, чтобы Оливия Стюарт интересовалась его делами и… им самим.

— А как я смогу навестить Патрика, если вас не будет? — спросила она, бросив на него быстрый взгляд, и добавила: — Впрочем, я обращусь к Карлосу…

Надо предупредить Карлоса, чтобы он глаз с нее не спускал и не позволял выходить со двора, подумал Рональд. Однако он помнил, что его грозный помощник, наводивший страх на самых строптивых работников, под воздействием улыбки Оливии превращался в большого плюшевого медведя. Для надежности следует запереть ее в комнате до его возвращения.

— Вы не поедете к Патрику без меня, — со всей возможной мягкостью произнес Рональд.

— Ясно, — бросив на него быстрый взгляд, отозвалась Оливия и стала смотреть в окно.

— Я вовсе не имел в виду, что я вам не доверяю. Это для вашей собственной безопасности.

— Не думаю, что в присутствии Карлоса мне что-то угрожает.

— В таких вопросах я доверяю только себе.

— И на старуху бывает проруха, а вы не Господь Бог, чтобы все предвидеть и предотвратить, — парировала Оливия, и Рональд раздраженно вздохнул.

— Сеньорита Стюарт, я несу личную ответственность за вас перед Патриком. И… я вас прошу, Оливия.

— Хорошо, я не буду ничего предпринимать, — глухо проронила она. — Какие еще будут указания на время вашего отсутствия?

— Проявлять благоразумие.

— Уверяю вас, когда вы вернетесь, эстансия не будет разрушена. Что-то еще? — Оливия видела, что Рональд явно что-то хочет сказать.

— Я прошу прощения за вчерашний вечер, — выговорил он.

— Неужели?

— Ваш жених…

— Что-о? — не смогла сдержать изумления Оливия. — Откуда вы знаете о… Меле?

— Мне сказал Патрик, о помолвке он прочитал в колонке светских новостей одной из хьюстонских газет.

— Ах вон оно что!

Хорошее настроение Оливии угасло так стремительно, что внутри нее на некоторое время установился вакуум, который постепенно стал заполняться уже привычной смесью раздражения и гнева. Впрочем, она не собиралась ничего объяснять Рональду. Оливия вдруг поняла, что эта маленькая ложь поможет ей держать его на расстоянии. Он будет думать, что она несвободна, а она не станет рассеивать это заблуждение. Уже расторгнутая помолвка с Мелом послужит преградой между ними… А то, что Рональд будет держаться от нее подальше, позволит и ей в свою очередь держать себя в руках.

— Вам не нужно ни о чем беспокоиться, Рональд.

— Правда? — Он мрачнел не менее стремительно, чем Оливия.

— Не я начала этот разговор!

— Мне следовало промолчать?